Сценическое искусство в творчестве Пикассо
19 ноября 2006
У выставки во франкфуртском Ширн-Кунстхалле на самом деле должно быть два названия: «Пикассо и театр» и «Пикассо в театре». Сцена и ее люди были его излюбленным сюжетом с первых ?агов в искусстве. Но после 1917 года началась и его слава как декоратора: Пикассо оформил балет «Парад» для «Русских сезонов» Дягилева, после чего уже работал для театра не покладая рук.
Мир театра и связанных с ним пространств – таких, как цирк или бродячие артисты – привлекал Пикассо с самого начала. Здесь не только романтизм игры, идущей по строгим правилам и позволяющей создавать на глазах иные миры, но и замкнутость,
и совер?енно особая система отно?ений. Грусть и нежность соседствуют здесь с каким-то подсознательным пониманием жизни, вызванным, быть может, не столько мудростью самого автора, сколько невербализируемой истиной его героев.
Об этой же мощи жизни писал и Гийом Аполлинер в 1905 году: «Под немыслимыми лохмотьями его гибких бродячих акробатов и в самом деле угадывае?ь парней из низов – ребят переменчивого нрава, себе на уме, прожженных нищих и двуличных».
Образ клоуна оказывается знаком времени, символом одиночества и творческого эго, мостиком между двумя мирами – унылой реальностью и расцвеченной пространством фантазией. В цирк ходили все, рисовали его, лепили и ваяли тоже буквально
все. Цирк превращался в огромный бизнес, компании ?апито колесили по всей Европе, занимая в столицах луч?ие площади, а в Дрездене в 1912 году знаменитый Сарразани построил своему цирку здание за два миллиона марок – сумму фантастическую по тем временам. Какие-то места вроде парижского цирка Медрано оказывались настоящей Меккой для живописцев – Пикассо стал его завсегдатаем на десятилетия, оказав?ись в итоге одним из ключевых персонажей в деле мифологизации клоуна. Пикассо и сам любил напяливать на себя клоунский нос с усами – снимок Роберта Капы стал сегодня хрестоматийным. Бывали в Медрано и Кес ван Донген с Паулем Клее, оставив?ие немало изображений клоунов и мимов.
?х интерес к арене оказался не только реакцией на новую роль художника, которую навязывало им буржуазное общество («разбогатев?ий художник – один из нас, деляга и ?ут, и ничего боль?е»), не одним ли?ь логичным для арт-мира диалогом с традицией, он был вызван новым миром, чтобы стать его новой метафорой. Восхищение цирком, возможностью человека управлять собственным телом неотделимо от благоговения перед техническим прогрессом. Клоуны -такие, как Грок или Дуров (о?еломив?ий своими дрессированными животными Париж на гастролях в 1892 году), были не менее популярны, чем боксеры в 20-е годы, когда бокс вслед за цирком тоже обрел статус интеллектуальной забавы.
Маски комедии дель арте стали на рубеже веков модными далеко за пределами ?талии, превратив?ись в символические фигуры не только в театрально-литературном мире, но благодаря «Пульчинелле» Стравинского – Фокина – и в мире балета. За этими образами скрывалась память культуры. На вызов эпохи, уже беременной глобализацией, она ответила тем, что актуализировала полузапретных, не признанных в «хоро?их кругах» героев, наделив их тем искренним чувством жизни и собственного достоинства, которое не привить воспитанием и не сыграть даже самому талантливому лицедею.
Одним из главных сюжетов на выставке неизбежно стало сотрудничество Пикассо с «Русскими сезонами» Сергея Дягилева. Для самого Дягилева Пикассо был, видимо, одним из многих европейских талантов, призванных составить славу его антрепризы. Скажем, письмо к нему Пикассо от 16 октября 1919 года печатается теперь в сборнике дягилевских материалов после писем Мануэля де Фалья и Пуччини и перед письмами Рериха и Стравинского. Но для Пикассо Дягилев открыл дверь в совер?енно новый мир.
Пикассо оформил три балета – «Треуголку» на музыку Мануэля де Фалья, «Парад» известного музыкального хулигана-авангардиста Эрика Сати и уже упоминав?уюся «Пульчинеллу». О том, насколько классическими уже считаются эти работы, говорит и тот факт, что по-прежнему на многих сценах мира эти балеты идут в оформлении именно Пикассо. Так, на недавней премьере трех став?их уже классикой одноактных
балетов Леонида Мясина в Боль?ом театре две постановки идут в новых декорациях, и ли?ь «Треуголку» показывают в оформлении Пикассо. Он не только рисовал сами декорации, но и занимался костюмами, и даже возродил значение практически
забытого к тому времени театрально-сценического жанра – занавеса. ?менно занавес (как и программка) вводит зрителя в мир спектакля до того, как спектакль начался, оказывается первым пограничным столбом, отделяющим мир искусства от мира
реальности. Пикассо, на склоне лет обычно не любив?ий свое раннее творчество, именно к своим «русским» занавесам питал откровенную слабость и согла?ался показывать их на собственных выставках.
Наиболее интересными на франкфуртской выставке выглядят материалы, связанные с постановкой «Парада». Либретто к балету писал Жан Кокто, а предисловие к программке – Аполлинер.
Как вспоминал композитор Франсис Пуленк, «Содружество, я бы сказал – сообщничество, Кокто–Сати–Пикассо открывало цикл выдающихся постановок современных балетов у Дягилева. В «Параде» скандал вызывали не только пи?ущие ма?инки. Все было новым – сюжет, музыка, постановка; те, кто был постоянным посетителем Русского балета до 1914 года, оцепенев, смотрели, как подымается занавес Пикассо, совер?енно для них необычный, открывая кубистские декорации.
Это не был откровенный, чисто музыкальный, скандал «Весны священной». На этот раз все искусства брыкались в своих оглоблях.
Спектакль, поставленный в 1917 году, в разгар войны, некоторым показался вызовом здравому смыслу. Музыка Сати, такая простая, обыденная, наивно-искусная, подобно картине Таможенника Руссо, вызвала скандал своей обыденностью. Впервые – позднее это случалось часто – мюзик-холл заполонил ?скусство, ?скусство с боль?ой буквы. ? действительно, в «Параде» танцевали уанстеп. В этот момент зал разразился свистом и аплодисментами. Весь Монпарнас ревел с галерки: «Да здравствует Пикассо!»… Это был грандиозный скандал».
Мемуары Пуленка передают ту атмосферу ?ока, абсолютной новизны, которой искусство наполняло современность. Роль Пикассо оказывалась здесь среди главных: меняя оптику, он менял мы?ление.
Выставка во Франкфурте открыта до 21 января.
Размещено в рубриках: ????????????, ???????????