Появление в на?ем городе цирка ?апито стало такой же неотъемлемой частью летних месяцев, как белые ночи, яркое солнце и зеленая листва на деревьях.
В этом году артисты подготовили новую программу с многообещающим названием “Русский экстрим”.
Погода была хоро?ая, и всем непременно хотелось попасть на премьеру. Поэтому, билетов, как обычно, было продано куда боль?е, чем посадочных мест в цирке.
?так, зал переполнен, маленькие зрители, вооруженные возду?ными ?ариками и клоунскими носами, замерли в ожидании чуда.
Появляется гимнастка, крутящая одновременно множество разноцветных обручей. Ее сменяют братья-жонглеры, от движений которых просто разбегаются глаза. Целый полк акробатов демонстрирует трюки так, что захватывает дух. А эквилибрист, казалось, повис в воздухе, настолько тонкой была проволока, на которой он умудрялся жонглировать кольцами, ездить на одном колесе и даже ползти вверх по лесенке.
Все это чудесно и весело. ? хотя клоун Хуба все-таки сумел вызвать улыбку на моем лице, мне почему-то было совсем не до смеха. Непонятно, почему верблюд, ползущий на коленках, вызывает у детей восторг. Почему все с интересом ждут, когда же маленький белый пудель, дрожащий от страха, наконец, прыгнет в горящее кольцо. ? почему никто так и не заметил, что у бурого медведя, весело танцующего на арене цирка, на самом деле грустные глаза. При виде этого возникает вопрос. Ради чего?
?скусство ради искусства, на мой взгляд, это глупо, так просто не бывает. В любом случае, искусство должно воспитывать в людях гуманность и нравственность. Но о какой гуманности может идти речь, если мы везем верблюда на север и заставляем его ползать на коленях. ? кем мы хотим видеть на?их детей в будущем, если сейчас сами учим их смеяться над насилием?
Я не против цирка. Даже за! Но я за добрый цирк, в котором у всех остается право выбора.
Оксана РАССОХ?НА
Пресса Архангельской области
20 июля 2006
Добраться до Олега Попова очень трудно. Нужно сначала долететь до Мюнхена, проехать 200 км до Нюрнберга, а оттуда – в крохотную, не отмеченную даже на карте горную дереву?ку Эглофф?тайн. Но и это не все. Легендарный солнечный клоун живет еще даль?е и вы?е – в невозможной красоты лесу. Свой дом Олег Константинович строил сам.
Детство у меня было трудное. Боль?е всего запомнилось, как мы с мамой встречали отца в день получки. Встрети?ь, мама отберет у него зарплату, а заначку он пропивал. Еще помню, как отец мне ?арик подарил, я ?ел с ним по Ленинградскому проспекту и был самый-самый счастливый на свете.
Отца в сорок первом году посадили. Он работал на Втором часовом заводе, и поговаривали, что он часы для Сталина делал, а те остановились. Мама сразу вы?ла замуж, фамилию поменяла, чтобы нас не преследовали. Потом война, хотели эвакуироваться. Сидели голодные, холодные. Я все время в детстве думал: “Хоть бы не умереть от голода”. Сосед мыло варил, а я его продавал на рынке.
Помню, я ем ка?у, а мама смотрит на меня и плачет. Это я потом узнал почему. Мама тоже была голодная, но отдала свою ка?у мне. Потом она получила инсульт, потеряла речь, парализовало руку и ногу. Десять лет пролежала на кровати. Это не дай Бог! Единственное, о чем я про?у Бога, – это умереть сразу, не мучаясь.
В цирковую ?колу я попал из-за хлебной карточки. Работал во время войны слесарем на полиграфкомбинате “Правда” и получал 550 граммов хлеба, а в ?коле давали 650. Вот эта сотка все и ре?ила.
В пятидесятом закончил цирковое училище и придумал свой первый номер. Но его зарубили! Сказали “западный”, “космополитический” и отправили в тбилисский цирк. Там начал выступать гимнастом на проволоке. ? сразу… полный провал!
Директор Кавсадзе был в ужасе. Я не растерялся: есть, мол, другой вариант – запрещенный. “Москва далеко. Давай!” Второй вариант рванул на ура. Хотя что в нем было такого криминального? Выходил и падал – довольно сме?но. Самое удивительное, что вскоре я приехал в Москву на конкурс с этим “запрещенным” номером и занял первое место.
Каранда? взял меня к себе в труппу в пятьдесят первом году. Отсюда у меня любовь к клоунаде, потому что я видел, как он много трудился – из цирка почти не выходил. Все время репетировал, репетировал. Когда над клоуном смеются в цирке – понятно. Но когда смех окружающих преследует тебя в жизни, как было с Каранда?ом, – постоянное хи-хи, ха-ха, куда ни пойдет!.. ? он, конечно, уединялся. Друзей у него не было. Какая радость-то? Наливай!
Когда встал вопрос, давать или не давать Каранда?у Звезду Героя Соцтруда, Фурцева сказала: “Да вы что! Он же не просыхает!” А кто тогда не пил? Она сама была не последняя по этой части. Потом, конечно, ему дали и звание, и Звезду, но с каким скрипом! А ведь в то время никто не пользовался такой популярностью, как Каранда?.
Мы очень дружили с канатОходцем и изобретателем Волжанским, царство ему небесное. Умелец был редкий. До сих пор подъемно-спусковой аппаратурой в Цирке на Цветном бульваре, которую он сделал, с успехом пользуются и будут еще пользоваться не мень?е ста лет.
Мы с ним ходили по улицам Токио, хотели купить по модной курточке, в таких сейчас рокеры на мотоциклах гоняют, на крупной молнии. Заходим в магазин, знаками показываем: нужна куртка, вжик-вжик, крупная молния! Продавец-японец вылупился, ни бельмеса не понимает. Мы опять: по животу вжик-вжик, вверх-вниз. Наконец вроде до?ло, схватил мотороллер и укатил. Через полчаса прилетает, улыбка до у?ей. Протягивает коробку какую-то. Мы радостные открываем, а там нож для харакири.
У меня была очень хоро?ая первая жена, Александра. Красивая, скрипачка по образованию. Мы познакомились в цирке в 1952 году. Она при?ла к какому-то парню, мы сидели в гардеробной. Я ему говорю: “Хотя бы мороженое ей купил!” Ну так, в ?утку. А он: “?ди и сам покупай”. Я по?ел, купил. Потом мы поженились, родилась дочь Ольга.
Александра тринадцать лет назад умерла от рака. Год, по русскому обычаю, я был в трауре. Потом вот Габриель. Как говорится, Бог дал. В 1990 году она приехала из Германии в Австрию специально посмотреть на меня. Билетов не было, мест тоже. Но она про?ла, стояла на проходе. Я раз вы?ел, два, три. Стоит. Говорю: дайте же ей стул из моей гримерной.
В антракте она при?ла с программкой за автографом. ? я, уж сам не знаю почему, попросил у нее телефон. Когда я потом на?ел эту бумажку в мусорном ящике, то стра?но обрадовался. С помощью переводчика выучил две фразы на немецком языке – “добрый день” и “как вас увидеть”. ? позвонил. Она отвечает: “Я приеду”. А так получилось, что на? импресарио нас бросил, за месяц не заплатил. Работы нет, денег нет. Что делать?
В этот момент приехала Габи. ? забрала меня вместе с реквизитом. Ей не было тридцати, мне – ?естьдесят. Через два года сыграли свадьбу. Рань?е мы выступали вместе с дочерью Ольгой (она цирковая танцовщица на проволоке), но она у?ла из цирка – живет под Франкфуртом, занимается своей дочкой. Теперь я работаю с Габи.
У меня одна дочь, а могло бы быть три-четыре-пять. Когда? Как цыгане, всю жизнь на колесах – гастроли за гастролями, в Москве был только проездом. Народный артист. ? награды у меня – орден Ленина, три – Трудового Красного Знамени. Я на уколах выступал, а на улице поджидала “скорая”.
Сейчас думае?ь – зачем? Всю жизнь деньги откладывал на книжку – на старость. А государство забрало у меня все, что я собирал 45 лет! Если бы война, катастрофа, катаклизм, метеорит упал. Пожалуйста! Но в мирное время обобрать как липку и спра?ивать: “Чего это вы в Москву не приезжаете?” ? вот еще что обидно до слез. Дали в благодарность за то, что я прославлял Союз на весь мир, пенсию 3000 рублей. А я, между прочим, заработал для Родины миллионы в твердой валюте.
На гастролях в Каракасе лет двадцать назад у меня был день рожденья. На арену торжественно вытащили громадный торт со свечами в виде клетчатой кепки. В антракте заходит ко мне какой-то господин и говорит: “Сидящий в зале популярный телерепортер прислал вам чек”. А там написано “миллион”. Причем чек настоящий! А руководителем на?ей поездки была Галина Васильевна Шевелева. Она р-раз – и выхватывает его у меня: “Это собственность советского государства! Завтра этот чек я отдам в посольство”. Не буду же я с женщиной драться.
На следующий день она по?ла в посольство, эти кретины схватили бумажку и в банк за денежками. А там – смеху! Чуть пузо не надорвали: какой миллион песо? Там же написано “феличита” – миллион счастья!
Миро?ниченко Сергей
Труд
20 июля 2006
На днях в Удмуртии ожидают министра экономического развития и торговли Германа Грефа, а 10 августа власти Удмуртии надеются на повторный визит Президента РФ Владимира Путина, который, по словам Президента УР Александра Волкова, проявил боль?ой интерес к всероссийским сельским спортивным играм. Эти соревнования должны пройти в ?жевске с 9 по 14 августа и в них примет участие более двух тысяч спортсменов из более 50 субъектов РФ.
По неофициальной информации, администрация Президента Удмуртии уже представила в службу протокола главы государства необходимые данные для проработки визита. Согласно этой информации, Владимир Путин якобы должен даже остаться в ?жевске на ночь, для чего планируют использовать расположенный на выезде из города по Як?ур-Бодьинскому тракту «Парк-отель», единственную в ?жевске гостиницу, окруженную охраняемым периметром.
Официальная цель рабочей поездки Германа Грефа – посещение автозавода, возникла после июньского визита в ?жевск Владимира Путина, распорядив?егося проработать варианты развития автомобильного производства на базе ОАО «?жАвто». На днях президент Волков подтвердил, что встречался с Грефом 11 июля. Однако, по информации «Д», есть и еще, по крайней мере, одна тема, которую могут затронуть во время переговоров министра с руководством республики. Речь идет о любимом детище президента Удмуртии, новом ?жевском цирке. По неофициальной информации, «Росгосцирк» предъявил претензию на совместное управление данным объектом. Ранее президент Волков не раз высказывался о том, что такая опасность существует, и лично контролировал работу по переводу здания цирка в республиканскую собственность. Причем в последний год ходило много слухов, что делается это с дальним прицелом – достраивающаяся в этом году гостиница при цирке в дальней?ем может быть приватизирована. В этой связи называют, как обычно, сына президента УР Андрея Волкова и самого влиятельного в президентском окружении предпринимателя Андрея Осколкова. Если у Волкова отнимут цирк (пусть и в совместную собственность), это, безусловно, будет для него боль?им личным ударом, который, возможно, не сгладит даже повторный визит в республику Владимира Путина.
?А “День”
20 июля 2006